П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
С. -Петербург, 28 генваря 1824 г.
Письмо Ваше, почтеннейший Петр Андреевич, получил я сегодня и отвечаю на него немедленно. Благодарю за откровенность в суждении о "Полярной"; в нем на три четверти я совершенно согласен, в остальном отбился от мнения Вашего, вероятно оттого, что смотрел с другой точки, - переберем это по порядку Вашего письма, которое теперь перед глазами и, конечно, всегда останется в памяти. За лепетанье нашей поэзии я, конечно, ни перед богом, ни перед добрыми людьми не виноват - это бумажные цветки вымученной фантазии, это китайская живопись, в которой хороши одни лишь краски. Цензура обрезала наши червонцы, а многие медали и вовсе выбросила вон - поневоле довольствуешься бряцающею медью. Зато, если в наших пьесах не было отличпых, в них (кроме родзянкиных) не было зато и вовсе дурных, и, говоря Башуцкого словами, они все, право, чистоплотны. "Послания к Людмилу" я не хвалил, о "Дер<евенском> философе" отозвался двусмысленно, тем более о его авторе. Комический дар не есть еще дар к комедии; впрочем, вы угадываете, не читав его. В "Лукавине" я виноват без всякого лукавства. Писарева стоило бы отделать путем за его шашпи: переводит пьесу с скверного французского перевода, выпускает лучшие сцены и смеет еще "Школу злословия" выдать за свое сочиненье! Это чересчур по-гостинодворски. За немца моего немного заступлюсь, ибо знаю и чувствую в природе человеческой подобные страсти, а писал это по внушению сердца и не в подражание Шиллеру, след<ственно>, оно не могло меня увлечь вне природы - век, мною взятый, представлял тому тысячные примеры, и я могу подкрепить это историческими доводами. О брате - не судья, но в Жуковском нахожу не сцены, а декорации. Пушкин виден у нас как в обломках зеркала - он поскупился на сей раз; однако ж ода Баратынского, князь, на счастие, право, стоит взгляда; даже Дельвиг оперился в полярное путешествие, и, конечно, редкие из альманахов французских были так богаты хорошенькими безделицами, как наш, хотя я согласен, что они бесцветны перед взором ума.
Насчет Качеиовского - если Вы меня укоряете в пристрастии, то и мне кажется, что Вы от него не совсем изъяты; об этом уже был у нас и спор у любезнейшего Федора Ивановича: я в нем нахожу кой-какие литературные заслуги - Вы не признаете вовсе никакого достоинства. Радикальность реже обыкновенного, а потому, думаю, и случайность справедливости вероятнее упадет на мою сторону. Впрочем, если бы я и уверился в противном, то быстрый скачок от прошлогодней хвалы к укорам не показался ли бы странным? Зато другие мнения, конечно, не имели влияния на мой суд, - я не боюсь никому говорить правды и не жертвую своей совестию в угоду благодетелей, которых, слава богу, у меня и нет; но как бы не грех мне был, напр<имер>, если бы убил я Сергея Глинку?..
если б отказались от такого наследства, как седьмая часть Ваших стихов. Что ж обезобразила пренелепая, в том каемся, но поставьте себя на нашем месте и скажите, отказались ли бы Вы украсть, как Прометей, не только взять попросту, огнь о неба, чтоб оразумить свою мраморную статую? "В шляпе дело" получено нами от А. Измайлова и здесь в большом ходу. Вас мучит старинный грех, т. е. последний куплет? Помилуйте, князь, надобно ж чем-нибудь платить за простой в России. Гнедич ничего беглого не написал и потому ничего и не дал, но Раич прислал нам пьесу, но, между двух глаз будь сказано, ученическую, и бесцветную, и малозвучную. Кончив о словесности, позвольте повести словечко о Вас самих, в светском и ученом отношениях: веселы ли, плодны ли Вы ныне? Я хочу бить челом о том, за что Вы меня поразили, т. е. написать на 1824 год коротенькое обозрение. Князь! Будьте отцом родным: обновите это тощее поле! Но кроме того, вы у меня в долгу: обещанная Вами проза не получепа, и я надеюсь, что Вы нас выручите теперь из беды: у Вас выходит четверогран-ный альманах, у нас Дельвиг и Слёнин грозятся тоже "Северными цветами" - быть банкрутству, если Вы не дадите руки. Жду ответа и, если можно, задатка, чтоб смелее сиять в будущем. Нынешняя "Звезда" у нас разошлась в 3 недели до одного экз<емпляра>. Здесь все, даже безграмотные, читают ее - c'est la fureur! [Это фурор! (фр.)] К Вам вряд ли удастся, отдохнуть умом и душою. Между тем вторично и сердечно благодарю Вас за правду; я вспоен на ней, и потому это лестно и приятно для меня, - столько же, как полезно слышать ее от умнейшего из князей и любезнейшего из людей. Простите <и> будьте добры, как прежде, до любящего и уважающего Вас
Алек. Бестужева.
P. S. Я позабыл Вам описать, что недавно мы давали обед всем участникам "Полярной звезды". Вид был прелюбезный: многие враги сидели мирно об руку, и литературная ненависть не мешалась в личную.
P. S. Я пользуюсь пробелами, чтобы сказать, что издание И<вана> Ивановича (я бью ему челом) пошло в расход и вашим предисл<овием> все восхищаются.
P. S. Я сейчас услышал, что графиня Кутайсова выходит замуж за Алексея Голицына! Счастливый путь!..
П. А. Вяземскому (стр. 473). Впервые - там же, с. 212 - 216. Письмо А. Бестужева является ответом на письмо П. А. Вяземского от 20 января 1824 года, в котором последний разбирает очередной выпуск "Полярной звезды" (письмо Вяземского - "Русская старина", 1888, № 11).
Родзянко - см. коммент. к с. 387.
Башуцкий А. П. (1801 - 1876) - хороший рассказчик, впоследствии литератор.
Стр. 474 "Деревенский философ" (1823) - комедия М. Н. Загоскина.
"Лукавин" и "Пир мудрецов" - комедии И. А, Писарева (1803 - 1828).
"Школа алословия" (1780) - пьеса английского драматурга Шеридана Р. -Б.
За немца моего немного заступлюсь... - А. Бестужев говорит о герое своей повести "Замок Нейгаузен".
О брате - не судья... - Говорится об очерке Н. А. Бестужева (1791 - 1855) "Об удовольствиях на море".
... в Жуковском нахожу не сцены, а декорации. - Речь идет об "Орлеанской деве" Шиллера в переводе Жуковского (1817 - 1821).
"Полярной звезде" на 1824 г. было опубликовано девять стихотворений Пушкина в разных жанрах и на различные темы.
Баратынский Е. А. - Имеется в виду ода Баратынского "Истина" (1824).
Дельвиг А. А. опубликовал в "Полярной звезде" две русские песни, два романса и сонет.
Федор Иванович - Толстой ("Американец"; 1782 - 1846) - офицер, приятель Вяземского.
Глинка - см. коммент. к с. 396.
"Петербург" разрешила напечатать только первую половину (вторая половина, призывавшая царя дать свободу русскому народу, опубликована лишь в советское время).
Стр. 475. "В шляпе дело" - песня Вяземского, кончавшаяся куплетом в честь Александра I как победителя Наполеона.
Упоминаемое "ученическое" произведение С. Е. Раича в "Полярной звезде" не появилось.
... коротенькое обозрение... - Свое обещание Вяземский не выполнил; Бестужеву пришлось писать обозрение самому.
"Мнемозина" В. К. Кюхельбекера и В. Ф. Одоевского, объявленная с самого начала как издание в четырех частях.
"Полярной ввеады". - На обеде 24 января 1824 г. на квартире у А. А. Бестужева присутствовали: И. А. Крылова, А. А. Шаховской, А. Е. Измайлов, Н. И. Греч и др.