Подражание первой сатире Буало
Бегу от вас, бегу, петропольские стены,
Сокроюсь в мрак лесов, в пещеры отдаленны,
Куда бы не достиг коварства дикий взор
Или судей, писцов и сыщиков собор.
Куда бы ни хвастун, ни лжец не приближался,
Где б слух ни ябедой, ни лестью не терзался.
Бегу!.. Я вольности обрел златую нить.
Пусть здесь живет Дамон,- он здесь умеет жить.
За деньги счастия нередким став примером,
Он из-за стойки в год возникнул кавалером.
Пусть Клит живет, его коммерчески дела
Французов более нам причинили зла.
Иль Граблев, коего бесчинства всем знакомы,
Ивана Каина могли б умножить томы.
Иль доблестный одной дебелостью Нарцисс
Пускай меняет здесь сиятельных Лаис.
Пусть к пагубе людей с друзьями записными
Понт счастье пригвоздил за картами своими.
Пусть Грей, любя одни российские рубли,
И с четками в руках твердит: "Чтоб жить безбедно,
Нам щит - невежество, нам просвещенье вредно".
Таким людям житье в продажной стороне.
Но мне здесь жить? К чему? И что здесь делать мне?
Могу ль обманывать? Могу ли притворяться?
Нет! Чтоб возвыситься - постыдно пресмыкаться!
Свободен мыслию, хоть скованный судьбой,
Не променяюсь я за выгоды душой.
Не захочу, на крест иль чин имея виды,
Смывать забвением вельможные обиды
Иль продавать назло и вкусу, и ушам
Тому, кто боле даст, стиховный фимиам!
Служить любовникам не ведаю искусства
И знатных услаждать изношенные чувства;
Я продаю товар, каков он есть, лицом:
Осла ослом зову, Бибриса - подлецом.
За то гоним, презрен, забыт в несчастной доле,
Богат лишь бедностью, скитаюсь в Петроноле.
"Скажи, к чему теперь,- я слышу, говорят,-
Слинявшей мудрости цинический наряд?
Давно в помине нет у жителей столицы.
Высокомерие здесь - титул богачам,
А гибкость, рабство, лесть приличны беднякам.
Сим только способом бессребренны поэты
Исправить могут зло их мачехи-планеты".
Так! В наш железный век Фортуна-чародей
Творит директоров из глупых писарей.
Злорада, например, на смех, на диво свету
С запяток в пышную перенесла карету
И, золотым шитьем сменивши галуны,
Ввела и в честь, и в знать умильностью жены.
Теперь он, пагубным гордясь законов знаньем.
Упитан грабленным соседей достояньем,
С сверкающих колес стихиею своей
Из милости грязнит достойнейших людей.
Меж тем как Персии наш пешком повсюду рыщет
И обонянием чужих обедов ищет;
И, рад или не рад, нуждою предведом,
По дыму трубному спешит из дому в дом.
Конечно, росский Тит, в наградах справедливый,
Гордыню разгромив, в Европе бедных муз
Рукою благости освободил от уз.
Меч превращается в Эрмиев жезл крылатый.
Наш Август царствует,- но где же Меценаты?
Опорой слабого кто обречется быть?
Притом возможно ли дорогу проложить
Сквозь тысячи певцов, искателей голодных,
Стихосплетателей похвал простонародных,
На коих без заслуг струится дождь щедрот:
Шмели у пчел всегда их расхищают сот.
Престанем же наград лелеять ожиданье,-
Без покровителей что значит дарованье?
Ужель не видим мы Боянов наших дней,
Влачащих жизнь свою без денег, без друзей,
Весной без обуви, а в зиму без шинели,
Бледнее схимников в конце страстной недели.
И получающих в награду всех трудов
Насмешки, куплены ценою их стихов,
На коих потеряв здоровье и именье,
Лишь в смерти зрят себе от бедности спасенье?
Без хлеба в жизни сей, бессмертья ждут в веках.
На авторов давно прошла у знатных мода,
И лучший здесь поэт, честь века и народа.
Вовек не будет чтим с шутами наравне.
"Ступай в подьячие, там счастье",- шепчут мне.
Неужли должен я, наскучив Аполлоном,
Как прежде рифмами,- теперь играть законом
И локтем обметать чернильные столы?
Как? Чтобы я, сменив корысть на похвалы,
В дедале крючкотворств бессмысленных блуждая
И звонам золота невинность заглушая.
Для сильных стал весы Фемиды уклонять,
По правде белое - но форме черным звать?
И в справках вековых, в сношениях напрасных
Бесстыдно волочить просителей несчастных?
Скорей, чем эта мысль мне в голову придет,
В июне месяце Неву покроет лед.
Скорей луна светить в подлунную престанет,
Вралев писать стихи, злословить Клит устанет,
И Трусова скорей увидят храбрецом.
Почто же медлить здесь? Оставим град развратный.
Не добродетелью - лишь зданиями знатный.
Где дерзостный порок деяний всех вождем,
Заслуги с счастием нейдут одним путем,
Коварство кроется в куреньях тонкой лести,
Где должно почести купить ценою чести,
Где под личиною закона изувер
В почтеньи, истину скрывая тьмой химер,
Где гнусные ханжи и набожны пролесты
Ниноны дух таят под покрывалом Весты,
Где роскоши одной не прегражден успех,
Науки ж, знание в презрении у всех
И где к их пагубе взнесли чело строптиво
Искусства: красть умно и угнетать учтиво,
Где беззаконно все - и мне велят молчать!
Но можно ли с душой холодной ободрять
Столичных жителей испорченные нравы?
И кто в улику им, путь указуя правый,
Не изольет свой гнев в бесхитростных стихах?
Нет! Чтоб сатирою вливать в порочных страх.
Гнев справедливости, конечно, стоит Феба.
"Потише,- вопиют,- вотще и остроты,
И град блестящих слов пред ними сыплешь ты.
И стены усыпляй моральными речами.
Там - худо ль, хорошо ль - все можно говорить".
Так, мня грехи свои насмешками прикрыть,
Смеются многие над правдою и мною,
Чтоб в бога веровать, ждут лихорадки в дом,
Но бледны, трепетны, внимая дальний гром,
Скучают небесам безверными мольбами.
А в ясны дни, смеясь над бедными людями,
"Терпите,- думают,- лишь было б нам легко:
Далеко до царя, до бога высоко!"
Но я, уверен быв, что для самой Фортуны
Хоть дремлют, но не спят каратели-перуны,
От развращения спешу себя спасти.
1819
Писатель-декабрист, поэт, критик и прозаик. Основатель собственного романтического направления в прозе, осужденного впоследствии поборниками реализма. Родился в Петербурге. Бестужевых было четыре брата - все участники декабрьского восстания 1825 года (последний из них, Петр, пострадал, как "брат своих братьев", по его выражению). Служил возле Петергофа в местечке Марли (отсюда Марлинский) в драгунском полку. Вместе с Рылеевым в 1823-1825 годах издавал альманах "Полярная звезда". Был принят в Северное общество Рылеевым в 1824 году и развернул агитационную деятельность. После восстания был приговорен к каторжным работам на 20 лет. Вскоре срок был сокращен до 15. Жил на поселении в Якутске. Оттуда был переведен солдатом на Кавказ в действующую армию; был убит в одной из стычек с горцами.
Подражание первой сатире Буало. Дельфийские оливы - иносказательно: мир, способствующий расцвету искусств. Эрмий - Гермес (греч. миф.), бог торговли, вестник богов. Дедал - лабиринт. Ниноны дух - от Нинон де Ланкло (1615-1705), француженки, хозяйки литературного салона. Веста (рим. миф.) - богиня целомудрия. Астрея (рим. миф.) - богиня справедливости. Левый - римский поэт (1 в. до н. э.).