Поиск по творчеству и критике
Cлово "BEAU"
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: немецких окраин России в их далеком прошлом. Жизнь, движение, краски — все это подлинное, реальное, таким оно должно было быть с точки зрения истории, археологии и этнографии, и если все-таки было не совсем таким, то потому только, что автор обязательно хотел вывести из рассказанных в повести событий несколько нравоучений для своих читателей. Выведенная им мораль не была нова, но гражданская соль ее казалась острой и, несомненно, делала свое дело. Слабее вторая повесть, построенная на сгущенно-патриотической фабуле и страдающая, при общей реальности психологических положений, рядом грубых исторических анахронизмов, — обычная жертва, которую приносил автор романтическому вкусу читателей и своему собственному. На этот раз Бестужев выступил во «Взгляде» продуманно и основательно. Он опять был недоволен положением дел в русской литературе. Положение это представлялось ему в таком жалком виде, что он утверждал даже, будто литературы в точном смысле слова Россия еще не имеет. Но критика есть. Странное, парадоксальное явление: «Мы пресытились не вкушая, мы в ребячестве стали брюзгливыми стариками». Откуда это взялось? Из «безнародности», из восхищения перед французской литературой, из бесстрастности, лени и недостатка просвещения. Развивающийся ум требует дела. Он хочет шевелиться, ежели не может летать. К несчастью, политические интересы в России для него недоступны, и вот он бросается в кумовство и пересуды — возникает критика. Но лучше бы не было такой критики, которая строится на личностях, на частностях, на расчетных видах! Отчего же нет в русской литературе гениев и мало талантов? Бестужев знает заранее, что на вопрос этот хором ответят: потому что нет ободрения. Славу богу, что нет ободрения! «Когда молния просила людской помощи, чтоб вспыхнуть и реять в небе? Гомер, нищенствуя, пел свои бессмертные песни, Шекспир под лубочным навесом возвеличил трагедию, Мольер из платы смешил ...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: жары откочевывают в горы. Впрочем, в Азии не то, что в России: близость больших городов не обогащает, а нищит селения. Надо гонцу коня? - взять из подгородной. Надо беку или назиру курочку или барашка? - послать в подгородную. Надумали вместе погулять на свежем воздухе? - едем в подгородную. Окружные селенья платили дань и гневу и радости правителя области. Никто не смел сказать: "Я завтра на своей арбе еду в лес за дровами" или: "Дочь моя сегодня будет твоей женою". У селянина не было ничего верного, кроме палок и податей; но зато уже палки и подати падали на него без счета и без завета. И между тем кавказцы вздыхают по старине! "То-то было золотое времечко!" - говорят они. О люди, люди! Когда и где уживетесь, помиритесь вы с настоящим?.. Ущелье расходится здесь долиною. По ней увертывается от взоров речонка. Окружные горы уже не обрывисты, как слог Державина, а закруглены, как стихи Языкова. Много яркой зелени - и нигде ни дуба, ни скалы. Лишь кое-где пролетные облака случайно бросают поэзию на какую-нибудь вершину. О, я теперь избалован природою, как счастливый любовник, причудлив, как знатный барин: я и глядеть не хочу на обыкновенное. Стада, с блеянием и ржанием, возвращались с паствы. Народ в кружку спорил и шумел за очередь; я, раскинувшись на бурке, спокойно курил трубку и попеременно затягивался то сладким дымом Америки, то чистым вечерним воздухом Азии. Почти нагие ребятишки прыгали около меня; подалее, ворча с недоверчивостью, огромные собаки обнюхивали пришельца; еще далее женщины черпали большими кувшинами воду и возвращались, поставя их на голову. Все звенья природы, начиная от мыслящего существа до бесчувственного камня, звучали какою-то младенческою, библейскою простотою. Только здесь, только на Востоке...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: и улыбкою - на значительные взоры своих приятельниц, между тем как на них наведены все лорнеты, все уста заняты их анализом, но, может быть, пи одно сердце не бьется истинною к ним привязанностию. Все действия и явления, на которые обыкновенно делится классический бал высшего общества, приходили и проходили своей чередою. Строгие взоры матушек, выученная любезность дочерей, самоуверенное пустословие щеголей во фраках и в мундирах; теснота в зале танцев - и не от танцующих, но от зрителей, - безмолвие в комнате Шахматов, ропот за столами виста и экарте, за коими прошедшее столетие в лицах проигрывало важность свою, а нынешнее - свою веселость; ловля выгодных женихов и невест везде - вот что занимало три четверти общества, между тем как остальные были жертвою тайной зевоты, "не утолимой никаким сном", как говорит Байрон. Забавнее всего было созерцать и следить охотников за браками (mariage-hunters) обоих полов. Рассеянно, небрежно, будто из милости подавая руку молодому офицеру, княжна NN прогуливалась в польском, едва слушая краем уха комплименты новичка; зато как быстро расцветало улыбкою лицо ее, когда подходил к ней адъютант с магическою буквою на эполетах, как приветливо протягивала она: ему руку свою, будто говоря: "Она ваша", поправляя другой длинные свои локоны и длинные свои перчатки, и доселе безмолвные уста ее изливали поток любезностей, подобно Самсонову фонтану в Петергофе, который брызжет только для важных посетителей. Вот и заботливая физиономия Полины У***; она, кажется, только что покинула грифель, но не бросила своей выкладки вероятностей о производстве в чин того и того-то, ни оценки знатности родства и силы протекции того и...