Поиск по творчеству и критике
Cлово "HISTORY"
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Александрович и Анапа (автор неизвестен) Бестужев Александр Александрович (псевдоним — Марлинский) 23 октября (3 ноября) 1797 г. — 7 (19) июня 1837 г. Бестужев, Александр Александрович, первым из знаменитых русских писателей художественно запечатлел штурм русскими войсками крепости Анапа в 1828 году: последняя глава его повести «Аммалат-Бек» в самых подробных деталях изображает это знаменательное событие. Александр Бестужев родился в Санкт-Петербурге в семье отставного военного и писателя Федора Александровича Бестужева, которому были близки идеи французских просветителей. Воспитывался Александр в первом горно-техническом учебном заведении России – Горном институте. После чего некоторое время трудился адъютантом главноуправляющих путями сообщений, а затем был зачислен в чине штабс-капитана в элитный драгунский полк лейб-гвардии. Талантливый поэт и прозаик, стихотворения и небольшие рассказы которого начали печататься с 1819 года, 14 декабря 1825 года вывел на Сенатскую площадь Московский гвардейский полк. После подавления этого открытого восстания А. А. Бестужева, как одного из руководителей заговора, обвинили в умысле «на цареубийство и истребление императорской фамилии» и приговорили к смертной казни. Казнь заменили на 20-летнюю каторгу, затем на ссылку в Якутию, откуда А. Бестужев попросился на Кавказ, где уже находились его братья Михаил и Николай. И вскоре после июля 1829 года Бестужева зачислили рядовым солдатом в один из полков Кавказской армии, находившийся в...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: какие Бестужев высказывает при случае о памятниках литературы иностранной и отечественной. Бестужев не обладал большой начитанностью в памятниках литературы иностранной и всю жизнь, насколько мог, пополнял свое образование. Он знал хорошо французскую словесность, хотя имел основание на нее сердиться. "Слишком много пострадала от этой словесности наша русская оригинальность, - рассуждал он, - и слишком много слепков парижского мира завелось в России!". "Но нет худа без добра, - утешал он себя. - Мы начали с французской ветрености, но скоро перешли к их просвещению; мы стали мыслить, желая научиться болтать, и чтение, принятое в привычку, как мода, обратилось в нравственную нужду. Познания вкрадывались - и скоро многие русские захотели быть европейцами не по одному имени и поехали в те места учиться, где сражались. Их братцы пустились туда воспитываться, где гуляли их отцы" ("Военный антикварий", 1829). Александр Александрович был, конечно, сторонником молодой французской романтики. Виктор Гюго приводил его в неописанный восторг. Драмами "Le roi s'amuse" и "LucrХce Borgia" он восхищался; с "жаром удивления и с завистью бессильного соревнования" читал он Гюго. "Перед Гюго я - ниц, - писал он. - Это уже не дар, а гений во весь рост. Он виден только в "Notre Dame", которая - совершенство в моем вкусе 260 . "Han d'Islande" неудачен, "Bug Jargal" - золотая посредственность. "Cromwell" - холоден: из него нужно вырезать куски, как из арбуза. "Le dernier jour d'un condamnИ" - ужасная прелесть, это вдохнуто темницей, писано слезами, печатано гильотиной. Как счастлива Россия, что у ней нет причин к подобной книге! Да, Гюго - гений, и неподдельный. Его "Notre Dame", его...