Поиск по творчеству и критике
Cлово "PER"
Входимость: 5. Размер: 59кб.
Входимость: 3. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 59кб.
Часть текста: часу в одиннадцатом ночи, за ужинным столом сидел один уже лекарь Стеллинский. Все прочие офицеры разошлись по своим каютам, но сын Эскулапа, по достохвальной привычке, остался для химического разложения вновь привезенного портвейна. Рассуждая и прихлебывая, потом прихлебывая и рассуждая, он дофилософствовался до премудрого сомнения: голова ли вертится на плечах, или предметы около головы? Склоняясь более к последнему мнению, лекарь, казалось, поджидал, когда подойдет к нему одна из недопитых бутылок, танцующих перед ним оптический польский. Он, правда, порывался раза два отхлопнуть эту красавицу у свечи, тускло сиявшей между бутылками как разум между страстями, но глазомер изменял желанию, и длань героя блуждала в пространстве: окаянная шейка увертывалась из-под его пальцев не хуже школьника, играющего в жмурки. На беду, качка усиливалась с каждою минутою, и борьба силы самохранения с силой, влекущею лекаря к бутылке, по закону механики, вероятно кончилась бы тем, что его туловище отправилось бы по...
Входимость: 3. Размер: 16кб.
Часть текста: Бестужев отправлялся в такое далекое путешествие один, без обязательного провожатого, жандармского унтер-офицера. Он ехал через Кубу, Шемаху, Нуху, Колодцы - в Тифлис. "Проехал сквозь Гори и въехал в ущелие Боржомское, которое должен был огибать по гребню, висящему над бушующей Курой, которая залила, размыла, сорвала нижнюю дорогу и опрокинула мосты. Эта дорога почти страшна, но зато как она прелестна! Что за дикие грозные виды, что за разнообразие видов!" - так описывал он впоследствии свой путь. В начале мая Бестужев приехал в Тифлис, пробыл в нем три недели и в последних числах мая доставился в Ахалцых. "Климат здесь русский: окрестности наги, но горы красят. Природа не прелестна, зато своенравна, своелична, дика",-- писал он из Ахалцыха. Конечно, бытовые условия жизни в этой полуразрушенной закубанской крепостце были несравненно хуже, чем в Дербенте, но зато отсюда было больше боевых дорог, чем из Дербента. И начальство оказалось иным. Хотя майор Василий Григорьевич Зенин, так же как и дербентский подполковник Васильев, весь век прослужил на Кавказе и был такой же простой человек, "со всеми привычками палатки", но он имел прекрасное сердце. Зенин приветливо, безо всякого предубеждения и вражды, встретил и принял Бестужева. Глядя на развалины крепостцы, на пустынные окрестности, Бестужев бодро писал: "Скука, я думаю, не съест меня здесь - я буду отражать ее пером". Но заниматься в Ахалцыхе словесностью все же не пришлось. Приходилось думать все о том же - как бы поскорее вырваться из скучной, безнадежной гарнизонной службы. Бестужев не переставал хлопотать в Тифлисе о переводе в действующий отряд. Он просил перевести его в какой-либо кавалерийский полк - казачий или в ряды мусульманских волонтеров. "Мое расстроенное здоровье, опыт и привычка моей прежней службы делает кавалерию единственно возможным для меня родом службы",-- писал он в своем...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: ce qu'il sent lui meme... enfin la chose trottait de plus bel, quand le sommeil m'a surpris en baillement flagrant. L'ouvrage fut interrompu a demi-mot. Cette idee manquee de devenir mon arret de mort. Je me couche a 11 heures sans ressentir autre chose qu'unedou-leur sourde et vague a la tete et qui n'avait d'ailleurs rien d'alarmant. Je m'endors paisible, tout en ruminant mon sujet. Tout d'un coup je me reveille en sursaut, comme si j'etais frappe de la foudre; je sens ma tete tourbillonner, mon coeur battre a se rompre, le sang sourdre au travers de mon cerveau en jets de flamme, et siffler et bour-donner aux oreilles. Ma terreur s'echappe en cris de detresse - j'etouffe - je cours a la galerie me rafraichir - en vain! le coeur bondissait avec une rapidite incroyable, comwe une roue echappee du ressort; la lete menacait de se rompre en eclats, et le crue de la chose c'etait que mes idees etaient toute-lucides, que je me sentais mourir sans secours et sans consolation - que je voyais la mort s'approcher a tire-d'ailes, gringant les dents et ecariant ses serres de vautour pour me saisir. - C'est alors que j'ai gagne la conviction intime, que la crainte n'est autre chose que l'en-gorgement de l'aorte, sentiment purement physique dont je pourrais suivre le progres au fur et a mesure d'apres le flux du sang vers les parties nobles. Il faut avouer pourtant que ce sentiment est terrifiant et donne des trances indicibles, d'autant plus que la raison et la bonne volonte n'y servent de rien, domptees, ecrasees par la matiere palpitante. Sur ces entrefaites arrive, a la fin de fins, Kohonoff, qui loge tout-aupres. L'acces rabat un peu de sa violence - je...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: и, краснея, бывал употреблен на недостойные поручения, участвовал в постыдных шалостях; одним словом, человек без воли. Существо, которое в светской книге животных значится под именем: добрый малый и лихой малый - название самого эластического достоинства, как резиновые корсеты: оно для неразборчивого нашего племени заключает в себе всякую всячину, начиная с людей истинно благородных и отличных до игрока, поддергивающего карты, и виртуоза, подслушивающего у дверей, - терпимость истинно христианская, достойная подражания. Пускай себе возятся французы да англичане со своим общим мнением: мы и без этого рогаля живем припеваючи. Со всем тем любопытно, если не приятно, бывало рас-сидеть с ним вечер или присоседиться к нему за обедом. Где не был, чего не видал он? Хотя по привычке он большую часть жизни промаячил с пустейшими людьми, но он мог ценить живой ум в других и случаем читывал дельные книги. К привязчивому, чтоб не сказать наблюдательному, духу от природы прижил он невольную опытность. Он недаром проел с приятелями свое именье, недаром отдал женщинам свою молодость. От обоих осталась у него пустота в кармане и душе, а на уме - едкий окисел свинцовой истины. Им-то посыпал он щедрою рукою все свои анекдоты о походных проказах, все россказни о столичных сплетнях. К чести Границына прибавить надобно, что он был самый откровенный болтун и самый бескорыстный злоязычник. За душой у него не схоронится, бывало, ни похвала врагу, ни насмешка приятелю, и часом он беспощадно смеялся над самим собою. Иной бы сказал: "это апостол правды", другой бы назвал его кающимся грешником; третий произвел бы в Ювеналы - бичеватели пороков! Он не был ни то, ни другое, ни третье. Не хотел он сам исправляться, не думал исправлять ближних, зато не думал и вредить им. Он был твердо убежден, что там, где ценится лишь наружность добродетелей, не укор скрытые...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: тихая комнатка в доме Ферзали была так мила Бестужеву. Освободившись от докучливых солдатских обязанностей - маршировки, нарядов и постов ("Строевую службу нести по званию без послаблений!" - угрожающе продолжал напоминать ему подполковник Васильев), он спешил к своим книгам, рукописям и мыслям. Сбросив жесткий стягивающий мундир и неуклюжие тяжелые сапоги и облачившись в удобный персидский халат и легкие восточные чувяки из тонкой кожи, Бестужев чувствовал себя иным человеком. И впрямь так и получалось: в казарме он был безвестным, разжалованным рядовым Бестужевым, а здесь - знаменитым писателем, любимцем всей читающей России, Александром Марлинским. Но после трагической истории с Ольгой Нестерцовой, происшедшей в стенах этой комнаты, все изменилось - возвращаться из казармы в дом Ферзали было тяжело. Стоило лишь переступить порог комнаты, как со всей ясностью возникали тягостные сцены нелепой гибели милой Ольги. Как ни переставлял Бестужев свою немногочисленную мебель, пытаясь изменить лицо комнаты, ничего не получалось. Он решил переменить квартиру. Тем более что наверху, во втором этаже, уже не было Жукова - Иван Петрович наконец-таки (счастливец!) получил долгожданную отставку и уехал в Россию. В его комнате размещалась теперь шумная армянская семья. Бестужев поспрошал знакомых дербентцев и быстро нашел себе новое пристанище - небольшой, в две комнаты, одноэтажный домик у Старой мечети. Чтобы не было в нем так одиноко, Бестужев уговорил молодого штаб-лекаря, скромного, застенчивого Бориса Нероновича Попова, поселиться с ним. Измышленное подполковником Васильевым "дело" Ольги Нестерцовой было прекращено главнокомандующим генералом Розеном. Но барон Розен пребывал в Тифлисе, а подполковник Васильев оставался в Дербенте и старался не мытьем, так катаньем допечь рядового Бестужева. "Всего более я боюсь его дерзости и глупости и своей недолготерпеливости. Я вижу его цель: он хочет понемногу замарать меня в...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: с пометой: 1832. Дагестан. Стр. 177. Бухарина Екатерина Ивановна - жена полковника Бухарина, коменданта Тифлиса, в доме которого бывали А. Бестужев и другие ссыльные декабристы в 1829 - 1830 гг. Отаитянка - жительница острова Таити (Полинезия). Петергофский праздник. - В Петергофе ежегодно проводился традиционный праздник-маскарад (1 и 21 июля по ст. стилю). Водомет (поэт., устар.) - фонтан. Стр. 178. Сирены - в греческой мифологии девы, пением завлекавшие моряков в опасные места. Фома неверующий. - Имеется в виду один из евангельских апостолов, который долго не верил в воскресение Христа; здесь: человек, с трудом верящий во что-нибудь. ... учтивые рыбы Марлийского пруда... - Марли - дворец в Петергофе (Петродворце), построеп в 1721 - 1723 гг.; в прудах около дворца разводили рыбу. ... Сампсон, раздирающий льва... - Имеется в виду один из петергофских фонтанов. Стр. 179. .. юфтью Буаста?.. - Юфть - особый сорт мягкой кожи производства заводчика Буаста. Стр. 181. .. роль ростральной колонны... - Ростра - украшение колонн в виде носовой части древнего военного судна. ... коробочка Пандоры... - то же, что "ящик Пандоры". См. ком-мент, к с. 82 тома I. Стр. 182. .. к...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Раковский Л. И.: Жизни наперекор. Повесть о Марлинском Глава первая. Потоп Глава вторая. Зеленое знамя пророка Глава третья. Одиночество Глава четвертая. Страница ошибок Глава пятая. Любовь милой Ольги Глава шестая. Судьба Глава седьмая. Прощай, Каспий! Глава восьмая. Per aspera ad astra! Глава девятая. Судорожные биения сердца Глава десятая. ... Да вдруг алтын Глава одиннадцатая. Лето в Пантикапее Глава двенадцатая. Мтацминда Глава тринадцатая. У мыса Адлер