Поиск по творчеству и критике
Cлово "PRO"
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: Таити (Полинезия). Петергофский праздник. - В Петергофе ежегодно проводился традиционный праздник-маскарад (1 и 21 июля по ст. стилю). Водомет (поэт., устар.) - фонтан. Стр. 178. Сирены - в греческой мифологии девы, пением завлекавшие моряков в опасные места. Фома неверующий. - Имеется в виду один из евангельских апостолов, который долго не верил в воскресение Христа; здесь: человек, с трудом верящий во что-нибудь. ... учтивые рыбы Марлийского пруда... - Марли - дворец в Петергофе (Петродворце), построеп в 1721 - 1723 гг.; в прудах около дворца разводили рыбу. ... Сампсон, раздирающий льва... - Имеется в виду один из петергофских фонтанов. Стр. 179. .. юфтью Буаста?.. - Юфть - особый сорт мягкой кожи производства заводчика Буаста. Стр. 181. .. роль ростральной колонны... - Ростра - украшение колонн в виде носовой части древнего военного судна. ... коробочка Пандоры... - то же, что "ящик Пандоры". См. ком-мент, к с. 82 тома I. Стр. 182. .. к камням Монплезира... - Монплезир (ф р.) - дворец Петра I, сооруженный в Петергофе в 1714 - 1725 гг. ... лавры под Наварином. - В Наваринской бухте 8 (20) октября 1827 г. произошло морское сражение между флотом Турции и Египта, с одной стороны, и флотом России, Англии и Франции, - с другой. Сражение закончилось победой последних, в нем отличились будущие герои обороны Севастополя: П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, В. И. Истомин. Стр. 183. Флаг контр-адмирала - белый флаг с синим Андреевским крестом. Его поднимали всегда, когда на корабле присутствовал контр-адмирал. Стр. 184. Природа, как говорит Шекспир, могла бы указать на него пальцем и сказать: вот человек! - слова Аптонио о Бруте из трагедии...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: всех презирает, и все им помыкают. Храбрейший офицер, и не имеет довольно смелости, чтобы иному мерзавцу сказать нет! Благороден в душе, и, краснея, бывал употреблен на недостойные поручения, участвовал в постыдных шалостях; одним словом, человек без воли. Существо, которое в светской книге животных значится под именем: добрый малый и лихой малый - название самого эластического достоинства, как резиновые корсеты: оно для неразборчивого нашего племени заключает в себе всякую всячину, начиная с людей истинно благородных и отличных до игрока, поддергивающего карты, и виртуоза, подслушивающего у дверей, - терпимость истинно христианская, достойная подражания. Пускай себе возятся французы да англичане со своим общим мнением: мы и без этого рогаля живем припеваючи. Со всем тем любопытно, если не приятно, бывало рас-сидеть с ним вечер или присоседиться к нему за обедом. Где не был, чего не видал он? Хотя по привычке он большую часть жизни промаячил с пустейшими людьми, но он мог ценить живой ум в других и случаем читывал дельные книги. К привязчивому, чтоб не сказать наблюдательному, духу от природы прижил он невольную опытность. Он недаром проел с приятелями свое именье, недаром отдал женщинам свою молодость. От обоих осталась у него пустота в кармане и душе, а на уме - едкий окисел свинцовой истины. Им-то посыпал он щедрою рукою все свои анекдоты о походных проказах, все россказни о столичных сплетнях. К чести Границына прибавить надобно, что он был самый откровенный болтун и самый бескорыстный злоязычник. За душой у него не схоронится, бывало, ни похвала врагу, ни насмешка приятелю, и часом он беспощадно смеялся над самим собою. Иной бы сказал: "это апостол правды", другой бы назвал его кающимся грешником; третий произвел бы в Ювеналы - бичеватели пороков! Он не был ни то, ни другое, ни третье. Не хотел он сам исправляться, не думал исправлять ближних, зато не думал и вредить им. Он был твердо убежден, что там, где...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: было все в небе и на море; но вдали серые облака заволокли кругом горизонт, широкая зыбь грозно катилась в пролив, и западные склоны ее волн, встающие все круче и круче, предсказывали крепкий ветер с океана. Вечерело. Нил Павлович, ворча что-то про себя, с заботливым видом поглядывал на туманное небо и на тусклое море, - он стоял на вахте. - Не прикажете ли, капитан, убрать наши чепчики, то есть брамсели, разумею я, а вслед за ними и брам-стеньги? - спросил он Правина. - Прикажите, - отвечал тот равнодушно. - Хоть я не вижу в этом большой нужды; посмотрите-ка: паруса наши чуть не левентих [То есть полощутся, висят не надувшись. (Примеч. автора.)]. - Конечно так, - возразил Нил Павлович, немного уколотый таким замечанием. - Теперь пузо [Техническое выражение, округлость паруса. (Примеч. автора.)] наших парусов как передник десятилетней девочки; зато взгляните, как надуло свое море! Эдакая прожора! эдакой Фальстаф земного шара! Оно готово скушать и нас без перцу и лимонного соку! Прислушайтесь, как стало оно ворчать и разевать пасть свою!.. Нет, погоди ты, морская собака; мы еще не довольно грешны, чтобы познакомиться с твоею утробою, не исповедавшись на Афонской горе. Не придержать ли, капитан, круче к ветру, чтобы до ночи удалиться от берегов? - Нет, Нил Павлович, мы спустимся в океан не ранее, как обогнувши мыс Лизард, чтобы, забравшись выше, далеко миновать бурливую Бискайскую бухту. До той поры держаться надо параллельно берегу. - Чтоб не прижало нас волнением к бурунам... Каменный утес - плохой сосед деревянному...
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Часть текста: указывая плетью налево, когда приближался я к Кисловодску; и в самом деле, Кавказ, дотоле задернутый завесою туманов, открылся передо мною во всей дикой красоте, в грозном своем величии. Сначала трудно было распознать снега его с грядою белых облаков, на нем лежащих; но вдруг дунул ветер - тучи сдвинулись, склубились и полетели, расторгаясь о зубчатые верхи. Солнце западало. Розовый, неизъяснимо прелестный румянец таял на голубоватых и словно прозрачных льдах горного гребня, и мимолетные пары, расцвеченные всеми отливами радуги, оживляя их игрою теней, придавали еще более очаровательности картине. Я не мог наглядеться, не мог налюбоваться Кавказом; я душой понял тогда, что горы есть поэзия природы. Чувства мои стали чище, думы яснее. Я мог словами поэта сказать тогда: Там горести, там страсти яд немеет, Там юностью невянущею веет, Забвение, целительной рукой, На сердце льет усладу и покой; Душа слита с возвышенной природой, И дышит грудь бессмертною свободой! Но заря догорала. Одни за другими гасли вершины гор; только двуглавый Эльборус сиял двумя звездами над океаном туч... наконец и он утоп во мраке. Изредка перепадали крупные капли дождя; ветер вздувал по степи пыльные столбы, и телега моя неслась будто наперегонку с ними. - Далеко ли? - спросил я извозчика. - Полверсты, - отвечал он. В тот же миг сверкнула молния и озарила передо мной новую станицу линейных казаков и дальше домы и домики для приезжих на воды. Спешить мне было не для чего, и я решился провести в Кисловодске день и другой, чтобы удовлетворить любопытству: посмотреть общество и увидеться с знакомыми. Зоревой барабан гремел и раздавался в окрестности, когда вошел я в залу гостиницы, где за ужинным столом нашел двух добрых моих...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: Светские романтические повести 1 Свое второе признание писатель Бестужев получил с начала 1830-х гг., в период ссылки и изгнания. Его кавказские письма исполнены глубокого драматизма, в них достаточно полно раскрывается трагедия передовых русских людей в страшную эпоху реакции. В силу специфических особенностей своего положения Бестужев ощущает этот трагизм с исключительной остротой. «Бог один знает, что перенес я в эти пять лет… — говорит он в письме Н. А. Полевому от 29 января 1831 г., — но крыло провидения веяло надо мною — и я не упал духом: казалось, он закалился в туче страданий. Я совлекся многих заблуждений, развил и нашел много новых идей, укрепился опытом…» (наст, изд., с. 495), а в письме к нему же от 12 февраля 1831 г. добавляет: «Мы мыслим и говорим языком перелома. <…> Мы летучие рыбки: хотим лететь к солнцу и падаем опять в океан. Со всем тем наше призвание — жить этой двойственной жизнью…». Об этой двойственности писал и А. И. Герцен, говоря, что людям его поколения нужно было высоко держать голову, имея цепи на руках и ногах. Несмотря на то что Бестужев принадлежал к другому поколению, чем А. И. Герцен, П. Я. Чаадаев или М. Ю. Лермонтов, в их положении было много общего. Отсюда удивительное совпадение в их настроениях, мыслях и даже выражениях. Называя себя «изувеченным гренадером», птицей с надломленными крыльями, моряком, попавшим в крушение, Бестужев был ...