Поиск по творчеству и критике
Cлово "1814"
Входимость: 6. Размер: 65кб.
Входимость: 4. Размер: 146кб.
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Входимость: 2. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 90кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 65кб.
Часть текста: И НОВУЮ СЛОВЕСНОСТЬ В РОССИИ Гений красноречия и поэзии, гражданин всех стран, ровесник всех возрастов народов, не был чужд и предкам нашим. Чувства и страсти свойственны каждому; по страсть к славе в народе воинственном необходимо требует одушевляющих песней, и славяне, на берегах Дуная, Днепра и Волхова, оглашали дебри гимнами победными. До XII века, однако же, мы не находим письменных памятников русской поэзии: все прочее сокрывается в тумане преданий и гаданий. Бытописания нашего языка еще невнятнее народных: вероятно, что варяго-россы (норманны), пришлецы скандинавские, слили воедино с родом славянским язык и племена свои, и от сего-то смешения произошел язык собственно русский; но когда и каким образом отделился он от своего родоначальника, никто определить не может. С Библиею (в X веке), написанною на болгаро-сербском наречии, славянизм наследовал от греков красоты, прихоти, обороты, словосложность и словосочинение эллинские. Переводчики священных книг и последующие летописцы, люди духовного звания, желая возвыситься слогом, писали или думали писать языком церковным - и оттого испестрили славянский отечественными и местными выражениями и формами, вовсе ему не свойственными. Между тем язык русский обживался в обществе и постепенно терял свою первобытную дикость, хотя редко был письменным и никогда книжным. Владычество татар впечатлело в нем едва заметные следы, но духовные писатели XVI и XVII столетий, воспитанные в пределах Польши, немало исказили русское слово испорченными славено-польскими выражениями. От времен Петра Великого, с учеными терминами, вкралась к нам страсть к германизму и латинизму. Век...
Входимость: 4. Размер: 146кб.
Часть текста: страстью и забавляет; именно она просвещает и зажигает, именно она дает жизнь и убивает... Жюль Жанен (фр.)] Знать, в добрый час благословил нас Ф. В. Булгарин своими романами. По дорожке, проторенной его "Самозванцем", кинулись дюжины писателей наперегонку, будто соревнуя конским ристаниям, появившимся на Руси в одно время с романизмом. Москва и Петербург пошли стена на стену. Перекрестный огонь загорелся из всех книжных лавок, и вот роман за романом полетели в голову доброго русского народа, которому, бог ведает с чего, припала смертная охота к гражданской печати, к своему родному, доморощенному. И то сказать: французский суп приелся ему с 1812 года, немецкий бутерброд под туманом пришел вовсе не по желудку, в английском ростбифе, говорит он, чересчур много крови да перцу, даже ячменный хлеб Вальтера Скотта набил оскомину, - одним словом, переводы со всех возможных языков падоели землякам пуще ненастного лета. Стихотворцы, правда, не переставали стрекотать во всех углах, но стихов никто не стал слушать, когда все стали их писать. Наконец рассеянный ропот слился в общий крик! "Прозы, прозы! Воды, простой воды!" На святой Руси по сочинителей не клич кликать: стоит крякнуть да денежкой брякнуть, так набежит, наползет их полторы тьмы с потемками. Так и сталось. Чернильные тучи взошли от поля и от моря: закричали гуси, ощипанные без милосердия, и запищали гусиные перья со всеусердием. Прежние наши романисты, забытой памяти, Федор Эмин, Нарежный, Марья...
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Часть текста: НА РУССКУЮ СЛОВЕСНОСТЬ В ТЕЧЕНИЕ 1823 ГОДА В старину науки зажигали светильник свой в погасающих перунах войны и цветы красноречия всходили под тению мирных олив. В наши времена, когда состояние ученого и воина не сливается уже в одну черту, мы видим совсем противное: топограф и антикварий поверяют свои открытия под знаменем бранным; гром отдаленных сражений одушевляет слог авторов и пробуждает праздное вниманье читателей; газеты превращаются в журналы и журналы - в книги; любопытство растет, воображенье, недовольное сущностию, алчет вымыслов, и под политическою печатью словесность кружится в обществе. Это было и с нами в Отечественную войну. Наполеон обрушился на нас - и все страсти, все выгоды пришли в волнение; взоры всех обратились на поле битвы, где полсвета боролось с Россией и целый свет ждал своей участи. Тогда слова отечество и слава электризовали каждого. Каждый листок, где было что-нибудь отечественное, перелетал из рук в руки с восхищением. Похвальные песни, плохи или хороши они были, раздавались по улицам, и им рукоплескали в гостиных - одним словом, все тогда казалось прекрасным, потому что все было истинным. Но политическая буря утихла; укротился и энтузиазм. Внимание наше, утомленное блеском побед и подвигов, перевысивших все затейливые сказки Востока, и воображение, избалованное чудесным, напряженное великим, - постепенно погрузились опять в бездейственный покой. Огнистая лава вырвалась, разлилась, подвигнула океан - и застыла. Пепел лежит на ее челе, но в этом пепле таится растительная жизнь и когда-нибудь разовьются на ней драгоценные виноградники. Вот картина любви наших соотечественников к словесности после войны; по теперешнему ее состоянию были еще и другие причины. Отдохновение после сильных ощущений обратилось в ленивую привычку; непостоянная публика приняла вкус ко всему отечественному, как чувство, и бросила его, как моду. Войска возвратились...
Входимость: 2. Размер: 83кб.
Часть текста: не позволяет мне умножить число пояснительных цитат, но читатели, Для проверки, могут взять 2-ю главу 5-го тома "Истории государства Российского" Карамзина, "Разговоры о древностях Новагорода" преосвященного Евгения и "Опыт о древностях русских" Успенского. (Примеч. автора.)] I Зачем, зачем вы разорвали Союз сердец? "Вам розно быть! - вы им сказали. - Всему конец!" Что пользы в платье золотое Себя рядить? Богатство на земле прямое Одно - любить! Жуковский - Этому не бывать! - говорил Симеон Воеслав, именитый гость новогородский, брату своему. - Не бывать, как двум солнцам на небе. Правда, твой любимец, Роман Ясенский, хорош и пригож, служил верой и правдой Новугороду, потерпел много за Русь святую; горазд повесть слово на вечах, в беседах; удал на игрушках военных [Так назывались на Руси турниры. См. 5-й том "Ист. гос. госс." Карамзина, примеч. 251. (Примеч, автора.)] и на все смышлен, ко всем приветлив... Одна беда, - примолвил Симеон, с гордостью перебирая связкою ключей на поясе, - он беден, стало быть, не видать ему за собой Ольги. - Брат Симеон! сердце не слуга, ему не прикажешь! - Зато можно отказать. С этого часу запрещаю Ольге и мыслить о Романе, а ему - ходить ко мне. Я хочу, чтоб она думала не иначе, как головою отца да матери: жила бы по старине, а не по своей воле, и не подражала бы чужеземным, привозным обычаям. Правду молвить, в этом первою виной - - Если б не торговые выгоды! - прервал Юрий, с усмешкою разглаживая усы свои. - Да, да, если б не торговые выгоды! - отвечал Симеон, тронутый таким замечанием. - Выгоды, которые сделали меня первым гостем новогородским, а - И всегда и навсегда ...
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Часть текста: картине. Я не мог наглядеться, не мог налюбоваться Кавказом; я душой понял тогда, что горы есть поэзия природы. Чувства мои стали чище, думы яснее. Я мог словами поэта сказать тогда: Там горести, там страсти яд немеет, Там юностью невянущею веет, Забвение, целительной рукой, На сердце льет усладу и покой; Душа слита с возвышенной природой, И дышит грудь бессмертною свободой! Но заря догорала. Одни за другими гасли вершины гор; только двуглавый Эльборус сиял двумя звездами над океаном туч... наконец и он утоп во мраке. Изредка перепадали крупные капли дождя; ветер вздувал по степи пыльные столбы, и телега моя неслась будто наперегонку с ними. - Далеко ли? - спросил я извозчика. - Полверсты, - отвечал он. В тот же миг сверкнула молния и озарила передо мной новую станицу линейных казаков и дальше домы и домики для приезжих на воды. Спешить мне было не для чего, и я решился провести в Кисловодске день и другой, чтобы удовлетворить любопытству: посмотреть общество и увидеться с знакомыми. Зоревой барабан гремел и раздавался в окрестности, когда вошел я в залу гостиницы, где за ужинным столом нашел двух добрых моих приятелей. Поменявшись новостями и перебрав по зернышку старину, мне досужнее стало прислушиваться к общему разговору. Ужин кончился, но человек десять романтиков насчет покорности к предписаниям эскулапа не думали покидать стола, и по числу опустошенных бутылок я заключил, что кавказская вода имела для них чудесное свойство - возбуждать жажду к вину. - Ну что наши московские красавицы? - сказал молодой человек в венгерке, значительно поглядывая на капитана Нижегородского драгунского полка и капитана гвардии, между которыми сидел он. Приятель мой, склонявший мне имена и качества каждого, шепнул, что это матушкин сынок, приехавший сюда из белокаменной лечиться от застоя в карманах. - Милы, как всегда, - отвечал гвардеец, равнодушно покачиваясь на стуле. - Скажите -...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: Я сидел на корме, на коронаде, и любовался великанскими валами, которые как будто наперерыв гонялись за фрегатом, достигали его и с журчанием, с плеском о него разбивались. Фрегат вздрагивал при каждом ударе; клонился набок перед каждым напором ветра и снова вставал с треском и скрипом. Вахтенные матросы дремали по своим местам, и лишь однозвучное восклицание лейтенанта: "Steerboard! Backboard!" (право руля, лево руля) и вечный ответ: "Yes, yes" (слушаю!) повременно нарушал сторожной сон мореходцев. Я уже ознакомился с морскими опасностями и привык их не бояться. Притом равнодушие всех окружающих внушает спокойствие и самому робкому путешественнику; я беззаботно предался мечтаниям под свистом ветра, и, между тем как взоры мои летали за брызгами сшибающихся валов, мысли стремились далеко, очень далеко. - Опять мечтаешь! - сказал мне капитан фрегата Рональд, тихо ударив по плечу, - а любезные твои товарищи беспечно пируют с нашими моряками в кают-компании. Но скажи искренно, dear Alister 1* , куда и к кому летала теперь крылатая мысль твоя? - Я упредил быстроту твоей стрелы, капитан! я уже был на родине, милый Рональд! Но я опишу прежде, кто был этот Рональд. Он шотландец; говорят, отличный офицер на море и на суше; высокого росту и стройного стана, русоволос и смугл: две редкие вещи в британской природе. Не красавец, но, право, если б я был женщиной, то трудно б было в него не влюбиться. Какая-то суровая грусть придавала бледному лицу его важность и занимательность. Его глаза сверкали редко, но видно было, что это зарево прежнего пожара страстей. Есть глаза, которые с первого взгляда вызывают откровенность и заверяют дружбу; таково было благородное лицо Рональда. Мы с первой встречи были уже друзьями. - Я был на родине! - повторял я. - Счастливец! - сказал со вздохом Рональд. - Для тебя расцветает там...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: педагогии и написавший "Опыт военного воспитания" и "Правила военного воспитания"; в своих научных и художественных интересах А. Ф. Бестужев был настоящий энциклопедист и из своего дома создал "богатый музей в миниатюре", как выразился один из его сыновей. Свою энергию и любовь к знанию он передал детям, из которых два сына, декабристы Михаил и Николай, были такими же образованными, деятельными, разносторонне способными людьми, как отец; выдающейся натурой была их старшая сестра Елена, любящая и самоотверженная, добрый гений этой семьи. Педагог по призванию, А. Ф. усердно заботился о воспитании своих детей, из которых быстро выделился второй сын, "прилежный Саша", особенно восприимчивый, впечатлительный, жадный к чтению. Десяти лет он был отдан в горный корпус. В его дневнике, который он тогда завел, ярко определился будущий "Марлинский", - "с его складом ума и сердца, с его оригинальностью, саркастической речью, наблюдательным взором и пылким воображением", как говорит его брат, Михаил, читавший этот документ, впоследствии уничтоженный. Уже на школьной скамье Бестужев обращал на себя внимание пылкостью и честолюбием. Учился он вообще хорошо, но не любил точных наук и, не преодолев своего отвращения к ним, вышел из корпуса, не окончив курса. Под влиянием старшего брата, моряка Николая, он хотел поступить во флот, рисуя себе в заманчивых чертах жизнь моряка; но та же математика преградила ему дорогу к гардемаринскому экзамену, и ему пришлось начать службу юнкером в лейб-драгунском полку. "Самолюбие, желание отличия на каком бы то ни было поприще, - рассказывает его брат, - сделали из него славного солдата и еще более наездника". В 1818 г. он был произведен в офицеры. Служебные дела и серьезные...
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: явление предшествует сознанию, а всякое сознание есть, так сказать, следствие явления; что же мы будем сознавать? Неужели наша литература так богата, что мы уже доходим до необходимости перечитать, переметить и переценить ее сокровища? Неужели мы столько насладились ее избытками, что для нас наступает уже время другого наслаждения - сознания первого наслаждения? И когда же успела совершить свой круг эта юная литература, которая еще только в недавно прошедшем 1839 году переступила за столетие своей жизни?" Чтобы отвечать на такое возражение, должно предварительно условиться в значении слова "литература". Прежде всего под "литературою" разумеется письменность народа, весь круг его умственной деятельности, от народной песни, первого младенческого лепета поэзии, до художественных созданий - этих зрелых плодов творчества, достигшего полного своего развития; от глубокого ученого сочинения до легкой газетной статьи или брошюрки об устройстве овинов или об истреблении тараканов. Потом под "литературою" разумеют собственно поэтические произведения, наконец - все легкое, служащее забаве и развлечению и доступное даже профанам в науке и искусстве. Но во всяком случае и во всех этих значениях литература есть сознание народа, цвет и плод его духовной жизни. Теперь спрашивается: подходит ли русская литература под все сии определения или под которое-нибудь из них исключительно? - Отвечаем - да, за исключением, впрочем, стороны собственно ученой. Россия еще не успела обнаружить...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: библиография, критика и смесь. С. -Петербургский комитет цензуры в своем ответе указывал на то, что Бестужеву всего 20 лет, а программа журнала обширнейшая, а главное, что, "хотя Бестужев обучался многим наукам, но в писанной им программе комитет не без удивления заметил в десяти, не более, строках три ошибки против правописания, что доказывает, по меньшей мере, невнимательность и небрежность Бестужева. Кроме того, - добавлял комитет, - его статьи не отличаются ни чистотой слога, ни правильностью языка. Наконец, нужно принять во внимание и то обстоятельство, что служба может отвлекать Бестужева, и журнал скоро прекратится, и публика будет обманута". Попечитель округа С. Уваров полагал, однако, дозволить журнал, так как предварительное его запрещение "было бы стеснением охоты к ученым и может быть очень полезным для публики сего рода занятием". Главное училищное правление положило, наконец, резолюцию, что издание должно быть еще на несколько времени удержано, когда издатель успеет приобрести трудами своими более известности в ученой публике 214 . Так и кончилась эта первая попытка - для Бестужева не совсем приятно. Через три года, однако, он был уже редактором прославленной "Полярной звезды" 215 . Вместе с К. Ф. Рылеевым работал он над этим литературным изданием в продолжение трех лет, отдавая ему почти все свое свободное время. При издании имелась в виду не одна забава публики. Издатели хотели, чтобы их альманах, не пугая светских людей ученостью, "пробрался на камины, на столики и, может быть, на дамские туалеты и под изголовья красавиц" 216 . Цель была достигнута. "Звезда блуждала по красавицам и не возвращалась домой", а сотрудники и...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: помеченные буквами (А. Б. или А. Б-ев), статейки, в которых сквозило очень драчливое настроение. Всегда интересующийся последней литературной новинкой, всегда остроумный и очень веселый, любящий щегольнуть самыми разнообразными сведениями, выступал этот рыцарь с поднятым или закрытым забралом во имя словесности, к которой питал нежнейшую страсть. Он везде выглядывал ее врагов или недостойных поклонников, и скоро сам решился показать им, как ей служить должно. Не покидая выгодной позиции критика, он одновременно стал сам себя подставлять под удары, как настоящий "сочинитель". Александр Александрович, назвавшись Марлинским, преобразился; совсем молодой человек, он вместо того, чтобы говорить о настоящем, все сворачивал на старину; развалины предпочитал всякому комфорту, соловья не прочь был выменять на сову, и даже вместо слова "сентябрь" стал писать как бы совсем по-русски "рюэнь". Пылкий молодой человек и к дамам весьма неравнодушный, он со всем жаром своего красноречия стал заступаться за святость семейного очага и за честь мужей, хотя бы и выслуживших все сроки; к выговорам, вероятно, весьма чувствительный, он стал выговаривать и девицам за легкомыслие, и дамам за непостоянство, и молодым людям за недостаток скромности; человек бесспорно общительный, всегда на виду, он обнаружил вдруг любовь к уединению, и дикие...